подбородок, потом пожал плечами:
— И тем не менее, Дерки, эту историю я и буду рассказывать, когда мы вернемся к огням.
Дерки опустил глаза:
— Что ж, это решает дело, Палсит.
— Ты о чем?
— Мои вопли и рыки настолько улучшились, что Растр и Азонго предложили мне участвовать в их номере. Азонго будет дикарем, Растр героем, а я жертвой.
Палсит на миг задумался, потом кивнул:
— Полагаю, вы уже готовы отправиться в Сину.
Дерки пожал плечами.
— С меня хватит приключений, и нам очень хочется сыграть наше представление на дороге. Ты придумаешь историю для нашего номера?
Палсит кивнул:
— Конечно.
— Сколько?
Палсит встал, подошел к двери и обернулся:
— Мы можем обсудить это позже. Мне надо побыть одному.
Растр встал:
— Палсит.
— Да?
— По мне, так это превосходная история.
Палсит кивнул:
— Спасибо.
— Хотя в ней нет хорошеньких девчонок. Возможно, в следующий раз ты вставишь парочку?
— Возможно. — Старый рассказчик поднял дверной занавес и вышел.
Конечно, общеизвестно, что новый номер Азонго, Растра и Дерки имел огромный успех в Тарзаке, где они впервые сыграли его на Большой площади, а потом стал играться на Большой Арене как часть тамошнего представления.
Менее известен старый рассказчик, принесший к огням на дорогу из Куумика в Тарзак новый тип рассказов. Он говорил о космосе, о странных существах и возвышенных приключениях, и все слушали в изумлении. Поначалу мало кто высоко оценивал его рассказы, но вскоре число поклонников выросло — немного, но достаточно, чтобы у старика не переводились медяки. Говорят, будто он рассказывал свои истории так, словно на самом деле пережил их, но на такие разговоры не стоит обращать внимания, ибо это — всего лишь часть искусства рассказчика. А Палсит из рассказчиков Сины был мастером своего дела.
Жрец «Барабу»
Priest of the Baraboo
рассказ, 1979 год
Перевод на русский: И. Клигман
ЦИРК АРНХАЙМА И БУНА Более трех (стандартных) веков Старейший Цирк Галактики — НА ПИРОЭЛЕ — 116 ЛУЧШИХ ВО ВСЕЛЕННОЙ РАЗНООБРАЗНЕЙШИХ НОМЕРОВ! ВЕЛИЧАЙШАЯ РАЗВЛЕКУХА НА СВЕТЕ! НЕ ОШИБИТЕСЬ! Не спутайте Цирк Арнхайма и Буна — первый и старейший Аттракцион Аттракционов — с жалкой имитацией с Момуса, Большим шоу Алленби, никогда не выступавшим нигде, кроме Момуса…
— Ба! — Бансом скомкал провокационный плакат, распространяемый проворными агентами конкурирующего цирка, бросил на пыльную почву планеты Пироэль и пинком выбросил на дорогу, где его скоро раздавят тяжелые, груженные парусиной сани, запряженные ящерами. Большие рептилии Момуса, красивые чешуйки которых скрывались под слоями серой пыли, пыхтя, натягивали сделанную вручную сбрую, а дрессировщики и униформисты толкали сани или тянули вместе с ящерами. Один из дрессировщиков указал своему ящеру направление, огромный зверь остановился и пробормотал ругательство, а дрессировщик ответил тем же, только громче и выразительнее.
Происходящее в точности соответствовало его настроению. Бансом отвернулся, подобрал вышитую черными и белыми ромбами мантию жреца и сел, скрестив ноги, на деревянный ящик. Несколько приземистых юных аборигенов без особого интереса наблюдали за спором ящера и человека, потом вперевалку ушли туда, где другие люди и ящеры толкали и тянули огромные деревянные мачты для установки шатра шапито. Бансом покачал головой, потом уронил ее на руки, поставив локти на колени. Ему, младшему жрецу на «Городе Барабу II», поручили собирать информацию о соперничающем цирке, и он сделал это.
«Большое шоу Алленби» использовало для перемещения парусины, мачт и тяжелого оборудования ящеров и человеческие мускулы. А «Арнхайм и Бун» были полностью механизированы и боролись против местной гравитации с помощью тихих и мощных тягачей и подъемных кранов. Вместо гектаров с трудом сотканной вручную парусины «Арнхайм и Бун» щеголяли огромным, легким тканевым куполом; его накачивали прозрачным, как стекло, сжатым воздухом, и потому по ночам дополнительного освещения почти не требовалось, а днем не требовалось вовсе. Пока ящеры и люди Алленби срывали друг на друге раздражение, труппа «Арнхайма и Буна» закончила устраиваться и теперь готовилась к большому параду-алле через Кукью, главное поселение Пироэля.
И не только это, подумал Бансом, ой, не только. Хотя все три недели от Момуса «Барабу» вращался, чтобы артисты могли подготовиться к работе в условиях повышенной силы тяжести и приспособить номера, немногие из них выглядели уверенными в успехе работы при увеличенном весе. А филиал «Арнхайма и Буна» на Пироэле, всего лишь одна из двадцати четырех подобных трупп, наоборот, обыгрывал большую силу тяжести и даже привлек к участию в представлении аборигенов. Пироэль избрали как ближайшую к Момусу планету, куда можно было получить приглашение, поскольку «Большое шоу Алленби» не могло позволить себе запастись топливом для более долгого путешествия. Кто мог знать, что там окажутся «Арнхайм и Бун»?
— Эй, ты! — Бансом повернулся на голос: в задней двери обветшалого грузовика с «Барабу» кто-то стоял. — Чего сидишь? Хочешь вернуться на корабль?
Бансом кивнул:
— Да.
Фигура махнула рукой:
— Тогда давай сюда. Здесь пусто, как в кошельке Алленби.
Жрец слез с ящика и поплелся к грузовику, припоминая пять ярко раскрашенных челноков, доставивших «Цирк Арнхайма и Буна» на планету. У «Барабу» челноков в рабочем состоянии не было, и им пришлось сажать сам корабль за пределами Кукью, израсходовав для посадки остатки топлива. Разрисованный верхний слой обшивки корабля сгорел в атмосфере, и «Барабу» стал теперь черным и облезлым. Залезая в кузов, Бансом столкнулся с Егерем в черно-коричневой мантии униформиста.
— Смотри, куда прешь!
Бансом залез в кошелек и бросил пять
